ИВАНОВ, Александр Андреевич

(1806-1858)

   Русского живописца отличало сопровождавшее его на протяжении всей его творческой жизни стремление проникнуть в смыслы Священного Писания. Следы этого присутствуют в тексте его экзистенциального дневника «Мысли при чтении Библии» и в его живописных работах - «Иосиф, толкующий сны», «Явление Христа Марии Магдалине» и в многочисленных этюдах, созданных при подготовке к написанию главной работы - «Явление Мессии». Картина, создававшаяся более 20 лет, несет на себе отпечаток времени. В ней сведено к минимуму мистическое содержание великого события. Преобладает эстетика исторического полотна, исполненного в реалистической манере. В ней нет плоского прозаизма, который будет преобладать в картинах евангельского цикла, созданных младшим современником Иванова, русским художником Н. Ге. Если подразделять христианских художников на богословов и историков, то Иванова следует отнести скорее ко вторым, хотя, без сомнения, им руководили глубокие религиозные чувства. По характеру использованных в «Явлении Мессии» художественно-эстетических, живописных средств картина занимает промежуточное положение между мистикой и реализмом. Гоголь, общавшийся с Ивановым в те годы, когда картина была уже близка к завершению, писал: «Предмет картины слишком значителен. Из евангельских мест взято самое труднейшее для исполнения, доселе еще не бранное никем из художников даже прежних богомольнохудожественных веков, а именно - первое явление Христа народу. Картина изображает пустыню на берегу Иордана. Всех видней Иоанн Креститель, проповедующий и крестящий во имя Того, Которого еще никто не видел из народа. Его обступает толпа нагих и раздевающихся, одевающихся и одетых, выходящих из вод и готовых погрузиться в воды. В толпе этой стоят и будущие ученики Самого Спасителя. Все, отправляя свои различные телесные движенья, устремляются внутренним ухом к речам пророка, как бы схватывая из уст его каждое слово и выражая на различных лицах своих различные чувства: на одних - уже полная вера; на других - еще сомненье; третьи уже колеблются; четвертые понурили головы в сокрушенье и покаянье; есть и такие, на которых видна еще кора и бесчувственность сердечная. В это самое время, когда все движется такими различными движеньями, показывается вдали Тот Самый, во имя Которого уже совершилось крещение, - и здесь настоящая минута картины. Предтеча взят именно в тот миг, когда указавши на Спасителя перстом, произносит: «Се Агнец, взъемляй грехи мира!» И вся толпа, не оставляя выражений лиц своих, устремляется или глазом, или мыслью к Тому, на Которого указал пророк. Сверх прежних, не успевших сбежать с лиц впечатлений, пробегают по всем лицам новые впечатления. Чудным светом осветились лица передовых избранных, тогда как другие стараются еще войти в смысл непонятных слов, недоумевая, как может один взять на себя грехи всего мира, и третьи сомнительно колеблют головой. А Он, в небесном спокойствии и чудном отдалении, тихой и твердой стопой уже приближается к людям».

   Неординарное творческое дарование позволило Иванову вывести его творение за рамки сугубо исторического жанра. Все в картине убеждает зрителя в необычайных масштабах изображенного события, в том, что это не просто один из эпизодов мировой истории, а ключевое событие в судьбе человечества, последствия которого ощущаются всеми каждодневно и повсеместно.

   ◘ Лит.: Зуммер В. М. Система библейских композиций А А Иванова. - Киев, 1915;